Видя, как мы работали — на пределе сил, меня спрашивали, не жалею ли, что влез в этот хомут. За двадцать лет ни разу не пожалел
28 января фермерское хозяйство Андрея Штепо — одно из первых, получивших звание хозяйства высокой культуры земледелия, — отметило свой юбилей — 20-летие
Виктор Иванович Штепо — одно из самых громких имен советской аграрной элиты, дважды Герой Социалистического Труда, основатель и до 1990 года бессменный руководитель одного из лучших овощеводческих хозяйств Советского Союза — объединения «Волго-Дон».
— Время Штепо ушло, — ликовали волгодоновские «путчисты». — Пришло время других людей...
Где они, эти «другие люди» — калифы на час, сейчас?
А Виктор Иванович на склоне лет совершил еще один подвиг: с нуля создал фермерское хозяйство, по сей день одно из лучших в области, — доказал, что человек может быть выше любых обстоятельств. И что время Штепо — время созидателей — продолжается...
Поздравляя людей, Андрей Викторович Штепо называл имена тех, кому хозяйство обязано своими успехами: «Анатолий Петрович Кайшев... Георгий Владимирович Крючков... Владимир Антонович Дорощенко, Виктор Александрович и Галина Ивановна Кувшиновы... Сергей Владимирович Ивченко... Геннадий Владимирович Крючков... Петр Николаевич Радков...»
А в их выступлениях то и дело горделиво звучало: «Наше хозяйство... Мы это сделали... Мы достигли... Мы всем доказали...» Видно было: здесь люди ощущают себя не наемной рабсилой — сопричастными ко всему личностями. Кстати, Андрей Викторович крайне редко употребляет «я» — в основном «мы». Возможно, это вот чувство общности интересов руководителя фермерского хозяйства и коллектива — один из важнейших факторов его стабильности.
Кто накормит страну?
Коллективные хозяйства или фермеры? Время дало ответ на этот вопрос 90-х годов: ни те ни другие. Мясом почти наполовину Россию кормит заграница. Не потому, что свои сельхозпроизводители не могли, а потому, что не надо было. Краеугольным камнем агропромышленной политики стала сентенция прорабов перестройки: «Заграница нас прокормит». У этой глупости, что сродни предательству, длинное эхо — до сих пор аукается. Чиновники быстро раскушали: откаты от импорта очень хорошо их кормят. И подхватили: российское сельское хозяйство — черная дыра.
Это стало главной причиной трагедии отечественного АПК. По логике запущенных процессов сельского хозяйства у нас уже не должно быть. Россию должен был взять на довольствие страдающий от перепроизводства Запад.
Крестьяне, и прежде всего их авангард — поднимавшиеся на развалинах коллективных хозяйств фермеры, чтобы выжить, вгрызались в землю, как солдаты в окопы под Сталинградом. Одними из первых, поднявшись, пошли на прорыв Виктор Иванович и Андрей Викторович Штепо — отец и сын.
Между прошлым и будущим
— Как живешь, — спрашиваю, — Береславка?
— Мерзнем. Никак не могут запустить в работу второй котел. Как всегда, в таких случаях вспоминаем: «Вот если бы Виктор Иванович — если бы не совершенный в коллективном умопомрачении «революционный переворот» в «Волго-Доне»...
Сначала он воспринимался как личная трагедия Виктора Ивановича. Потом как трагедия «Волго-Дона», чье падение обрушило судьбы людей. Сейчас стало ясно: это было предвестие национальной трагедии.
А Виктор Иванович основал фермерское хозяйство.
— К январю, — вспоминает Андрей Викторович, — на кредитные средства были приобретены три ДТшки, один Т-4. К-700 поступил позже.
Технику фермерам давали некомплектную, от которой отказались коллективные хозяйства: один трактор без стекол, второй — без навески и так далее. Времени до начала полевых работ оставалось всего-то ничего.
В апреле вышли в поле. Сами мы работали на тракторах. На первых порах помогли Александр Борисович Колесниченко и Николай Николаевич Олейников. В шесть часов утра выезжали. Возвращались домой в десять вечера, бывало, и в половине двенадцатого.
Страшно было: потянем — не потянем? 1 тыс. га на троих — площадь немаленькая. Только после того, как сделали покровное боронование и посеяли ячмень, отлегло. Появилась уверенность: дело пойдет.
По очереди ночевали в вагончике.
Хорошо помню состояние матери. Отцу на тот момент было 64 года. Всю жизнь ездил с водителем, а тут — в таком возрасте! — пришлось самому сесть за руль зеленого «пирожка» и с утра до ночи мотаться в поисках техники, запчастей. Помню, как по распоряжению Булюсина (нового директора «Волго-Дона») нас выгоняли из совхозной мастерской. Технику привезем — проблема с отгрузкой. Дать транспорт — ни-ни. Пытавшимся нам помочь угрожали: «Если к Штепо поедешь, с работы выгоню…»
Помню, как коллега отца, директор совхоза, уверял его, что у фермеров нет будущего. Через несколько лет, когда мы уже были на слуху, приехал. «Я, — говорит, — Виктор Иванович, пересмотрел свои взгляды: понял, что коллективный метод хозяйствования непригоден, только фермеры могут накормить страну». — «А я, — улыбнулся отец, — наоборот, понял, что не фермеры, а коллективные хозяйства должны кормить страну». Его коллега не понял главного: все зависит от личности руководителя.
Первый ячмень был слабенький: с 400 га собрали 600 тонн. Продав его, расплатились с краткосрочными кредитами, купили семена озимой пшеницы...
Двадцать лет как один миг
— Годы пробежали незаметно — как одно мгновение, — признается Андрей Викторович. — Потому, наверное, что каждый день был заполнен до отказа. Видя, как мы работали — на пределе сил, меня спрашивали, не жалею ли, что влез в этот хомут. За двадцать лет ни разу не пожалел. И отец говорил, что он благодарен людям, которые со ступенек конторы кричали ему: «Долой!» Они подтолкнули его уйти в фермеры.
Когда мы начинали, с кадрами была проблема. Все держались за совхоз. Когда он начал валиться, оттуда побежали. Сейчас считается престижным работать у Штепо, Колесниченко, Олейникова.
В «Волго-Доне» остались те, кто толком ничего не умеет делать.
— Многие думали: не будет Виктора Ивановича Штепо — не будет хозяйства, — вспоминает глава районной администрации Анатолий Нургалиев. — Андрей Викторович сумел не только сохранить его потенциал, но и нарастить его. Постоянно экспериментирует — первым в районе пробует новые культуры, сорта, элементы технологии. И практически не ошибается. Прежде чем отрезать, не семь, а десять раз отмерит.
На прорыв
Сейчас он примеряется сделать еще один шаг — учитывая непредсказуемость ситуации в АПК, отчаянный.
— Хозяйство, — объясняет, — в Крепи банкротят. Народ звонил: «Возьми...» Далековато — придется прыгать. Два-три года будет тяжело. Незавершенки — ноль: ни одного гектара вспаханной земли. Саранчи в прошлом году было тучи. И в этом году никуда она не денется. Будем отбиваться — работать самолетами, опрыскивателями. Придется брать инвестиционный кредит на пять лет...
— Зачем, — спрашиваю, — взваливать на себя этот крест?
— Людей жалко. И землю. И хозяйство жалко: как «Волго-Дон», растащат по кирпичику...
— А себя, — так и подмывало спросить, — не жалко?
Прикусила язык. Он же Штепо — из породы людей, которые не отсиживаются в окопах — идут на прорыв. О таких сказано: «Природа-мать, когда б таких людей ты иногда не посылала миру, заглохла б нива жизни...»
Не оскудела ими русская земля — время Штепо продолжается. И потому не заглохла русская нива. И дай бог Виктору Ивановичу и его коллегам здоровья и удачи, не заглохнет...
Раиса Мотузова
